Повелительница снов

Глава 26. ВЕСЕННЯЯ ЛИХОРАДКА

Как ни сопротивлялась Варька всему миру, навалившемуся на нее, но в конце третьей четверти у нее в жизни осталась одна опостылевшая школа. После поражения на ниве музыкального творчества и провалившейся попытки демонстративного устройства личной жизни, это уже было слишком. А болеть теперь было совсем нельзя, а то бы мама еще чего-нибудь удалила. Когда залетишь высоко, то падать особенно больно. Девочки как-то узнали, что взрослый красивый юноша-музыкант больше с Варькой ходить не будет, вроде даже с какой-то другой его видели. Конечно, кто же из нормальных парней будет ходить с нашей Варей? Приговор Варюхе был подписан.

Как и во многих других классах, у них всем заправляли несколько девочек - протокольных ябед Валентины Семеновны. Но справедливость требует сказать, что с колготками и фартуками у них было гораздо лучше Варькиного, а уроки всегда были выполнены без клякс и помарок. Они не болели по неделям и не являлись после с тоскующими зелеными глазками, упертыми в потолок, не говорили странных вещей на истории и литературе, а на классных собраниях всегда с удовольствием делали доклады на политические темы. Поэтому у них сейчас были все основания всерьез взяться за Варьку, которой, конечно, именно в этот момент никого не хотелось видеть.

Обычно это начиналось так: на уроках ей приходили записки с настойчивыми просьбами задержаться после уроков. Только заканчивались уроки, как начиналось это безобразие. Выпустив всех мальчиков, они закрывали двери и накидывались на Варьку. Сначала они заставляли высказываться всех девочек, но Люба и Танька со своими подружками, которых наши активистки не очень-то и слушали, просто стали прорываться к двери и убегать, поэтому на вечеринки привлекли Железника, у которого на все была какая-то своя точка зрения, совершенно чуждая Варьке. Девочки порицали ее в форме диспута, разбирали ее поведение по косточкам при мощной идеологической поддержке Железника. Наверно, с другими это у них прошло бы со свистом, но Варваре почему-то весной всегда было совершенно безразлично, что говорят о ней другие. Почему-то весной они ей были неинтересны, она иногда даже с испугом ловила себя на мысли, что иногда не понимает обращенных к ней слов своих сверстников. Диспута о любви и дружбе у них не получалось, девочки никак не могли заставить Варьку высказаться и покаяться. Поэтому они обычно долго ругали ее, потом ругались между собой, а потом плакали все вместе. Несколько раз ее пытались защитить Люба и Таня, дежурившие под дверью, тогда плач особенно затягивался. Иногда Короб задерживался последней парте и громко вздыхал, но потом и он стал сбегать с этих разборок вместе с Волковым. Варя со всеми вместе не рыдала, хотя это и оставляло у нее самое гнетущее впечатление. Она вообще не понимала, откуда девочки почти ежевечерне берут столько горючих слез по поводу своих жизней, загубленных общением с ней.

Таня и Люба почти силой тащили ее из класса за собой, но она оставалась. Это был почти героизм с их стороны, так как им, Варькиным подружкам, по проверенной коммунистической методике девочки объявили бойкот. А Варьке хотелось дойти до смысла их непонятной для нее внезапной вражды. И, напротив, Валентина Семеновна стала вдруг внимательной и предупредительной к ней. Конечно, для чего ей теперь самой нервы с Варькой трепать, когда она такую смену вырастила! Бабушка бы сказала: "Дожила сучка - сама на завалинке, а щенята лают!"

И вот, наконец, Варька вспомнила давние, красочные сны, в которых ей и про это, оказывается, рассказывал желтолицый. Если у народа нет главной, связующей идеи, объединить его может только враг. За неимением внешнего врага, находится враг внутренний. Ненависть объединяет гораздо лучше, чем любовь или даже желание выжить. Варя совсем была не против, чтобы их класс жил дружно, но чтобы эта дружба держалась только на ненависти к ней? Вот уж увольте! Доказать что либо подросткам, измученным трудностями полового созревания, легко впадающим в истерику, она, конечно, не могла, но искренне ненавидела Валентину Семеновну, все классное руководство которой держалось только на успешно подогреваемой ненависти к ней.

Чего они хотели от нее? Чтобы она так же, как и они, радостно щебетала на переменках о новых туфлях, которые папа привез из Москвы? Чтобы, как попугай, вторила всему тому, что пишут в учебниках? Чтобы лгала, пресмыкалась перед сильными и презирала слабых? Да, наверное, они этого от нее хотели, именно так, они полагали, человек должен взрослеть. И ей было жаль их, потому что она понимала, что никому из них не дано достичь истинной зрелости.

Варя росла и вдруг именно эту одинокую холодную весну ощутила как подарок. Видеть чудо обновления мира - это уже счастье. Этой весной Варька решила быть счастливой всем назло, самой по себе. Да и кто там ей нужен для полного счастья? И что можно выдумать лучше полной свободы? Странно, но и об этом она когда-то давно слышала от желтолицего. Когда же она окончательно отошла от сверстников, не желая ни с кем делить одинокие прогулки после школы до своего дома, к ней опять вернулись мысли о желтолицем. Но на этот раз они заполняли всю ее душу мрачной страстной музыкой до самого дна. Почему-то теперь она полюбила тихое, прозрачное время сумерек, когда темнота постепенно заполняет собой мир. И всем существом теперь Варя чувствовала, что темнота для нее несет с собой и нечто важное, что надо осознать и принять. Иногда ей казалось, что дети понимают, что она становится другой. Может быть, таким образом, они пытались удержать ее властного зова ночи, который и днем теперь слышала Варька?

Жизнь в этой ежевечерней девичьей сутолоке стала для Варьки совсем невыносимой. Никто ей не смог бы помочь. Ни Короб с глазами, в которых стоял вопрос, на который у Вари не было ответа. Ни Волков, который вообще теперь ни на кого не глядел. А какой желтолицый, рассказывающий о прошлом, помог бы ей пережить настоящее, в котором девочки каждый день доказывали, что она - нетерпимая в классе дура? Ее заклевали бы так же, как некогда на ее глазах расправились с белым бройлером на хуторском птичнике куры-пеструшки. Но неожиданно ей на помощь пришла весна. Что же она делает с людьми - неприметная, скромная северная весна? Куда отходят мысли о комсомоле и программе партии? Почему весной так пахнет земля, даже истерзанная городским асфальтом? И почему весной наша душа так охотно заполняется верой и надеждой от одного мимолетно брошенного взгляда?

Варя даже не сразу заметила, что девочки оставили ее, они вдруг занялись какими-то своими очень важными делами, далекими от комсомола. Валентине Семеновне стало трудно собирать класс на политинформации, собрания, классные часы. Не только мальчики, но и девочки вдруг начали дерзить, а многие вообще сидели на уроках с отсутствующими, как у Варвары, раскрасневшимися лицами. Через класс полетели белые флаги записок, а на школьном дворе застрекотали звонки велосипедов доморощенных эквилибристов. И почему-то именно этой весной особенно громко заколотилось Варькино сердце и принялось звать за собой: "Лети-м! Лети-м!" Пусть и лететь-то будущим летом ей было уже некуда. После долгой уральской зимы в их класс хозяйкой входила весна.

* * *

В начале мая родители Варьки получили новую большую квартиру, и они до сих пор жили в ней на неразобранных узлах. Занятия в школе почти закончились, и после уроков к ней неожиданно пошел Волков с объемистым свертком. С осени они, кажется, и не разговаривали ни разу.

- Вот, Ткачева, это тебе на новоселье. Надеюсь, краны у вас там в порядке?

- В порядке пока. А что это, Волков?

- Дома откроешь. Эта просто такая вещь, мне она ни к чему, а тебе - сгодится.

- Краденая вещь-то?

- Естественно, но там, где она была раньше, ею почти не пользовались, она там была совсем ничья. Вот я и подумал, что там ей будет одиноко...

- Ладно, Волков, еще раз спасибо.

- Короб с родителями уезжает в другой город, у него отец военный, он прошлым летом туда с матерью ездил. А теперь вот они перебираются на совсем. Я к нему на проводы ходил, погрузиться помог, так он адрес твой новый просил узнать.

- Да зачем ему мой адрес? Хочешь, так запиши...

- Ты в восьмом классе в другую школу пойдешь?

- Нет, я, наверное, вообще школу брошу, не могу больше, по правде не могу.

- Не пори горячку, Ткачева, все будет хорошо, ты закончишь, школу, потом институт... А мне бы ПТУ, какое-никакое закончить.

Дома Варя обнаружила в пакете практически новую книгу "Мифы Древней Греции" с гравюрами Гюстава Доре. Правда, первой и семнадцатой страниц в книге не оказалось, потому что городские библиотеки на них обычно ставили свои незатейливые экслибрисы.

* * *

В начале июня Варя объявила родителям, что вместе с Любой уходит из школы и поступает учиться на водителя троллейбуса. Родители заперли ее дома, телефон отключили и стали срочно искать выход из сложившейся ситуации. Но, как это часто бывает, сама жизнь дает нам решение самых сложных проблем.

27. Варьку признают вундеркиндом